Особняк Дерожинской не хуже Рябушинского

Дом А.И. Дерожинской (Кропоткинский пер, 13; бывший Штатный пер.) вызвал большой интерес у современной ему архитектурной критики начала XX века, как московской, так и петербуржской. Дом упомянут в обзоре московской архитектуры И. Николаева, написанным от лица француженки: «Я ранее часто проходила этой улицей, но скоро принуждена была избрать другую дорогу, потому что это кошмарное здание начало меня преследовать как кошмар. Мне казалось, что оно начинает двигаться, отдельные корпуса становятся один за другим и образуют тело чудовища. Две башни обращаются в рога, верхние окошечки спариваются и превращаются в маленькие злые и беспощадные глазки... и это чудовище, как сказочный русский зеленый дракон (змий), ползет. Как хорошо, что этот дом обнесен решеткой, что все-таки смягчает впечатление».

История места
Купчая на владение была заключена 8 августа 1901 года. К моменту покупки Дерожинской было не более 25 лет, и она являлась наследницей милионного купеческого состояния. В 1901 году она вторично вышла замуж за В.В. Дерожинского, небогатого гвардейского офицера. Несмотря на то, что ей принадлежало несколько фамильных домов в Москве, она решает возвести для себя и своего мужа собственный особняк.
Для работ по владению Дерожинская приглашает архитектора Ф.О. Шехтеля. К этому времени Шехтель был уже именитым и дорогим практикующим архитектором. Широкую известность получили особняки, выстроенные им для богатейших купеческих семейств - Морозовых и Рябушинских. В 1900 году Шехтель закончил особняк на Малой Никитской для брата П.П. Рябушинского (первого мужа Дерожинской) Степана. Вероятно, что именно через Рябушинского и произошло знакомство Дерожинской с Шехтелем. В 1901 году архитектор получил и европейское признание - спроектированные им павильоны на международной выставке в Глазго в 1901 году принесли ему славу лучшего архитектора выставки.
Городской особняк, заказанный Дерожинской, мыслился хозяйкой не только как «семейное гнездо» молодой семьи и их будущих детей. Социальное положение и финансовые возможности заказчицы предопределили уровень требований к облику будущего дома, должного отвечать самым современным архитектурным веяниям и техническим достижениям, воплощать собой комфорт и функциональность.
Основной объем проектных чертежей для особняка Дерожинской Шехтель выполнил уже в августе 1901 года - то есть почти одновременно с заключением купчей. Быстрота их исполнения позволяет предположить, что заказ на проектирование и строительство состоялся задолго до покупки владения.
18 августа Дерожинская подает прошение в городскую управу о сносе всех существующих строений и постройке новых. Прошение сопровождается планом участка за подписью Шехтеля, с экспликацией вновь возводимых строений: «каменного двухэтажного с жилым полуподвалом жилого строения» (с отступом от переулка), и «каменного одноэтажного частью с подвалом нежилого строения» по задней границе владения, для размещения каретных сараев, конюшен и пр.
Представленный генплан не вызвал никаких возражений со стороны строительного отделения Московской думы, где проект проходил согласование. Снос старой застройки и проектирование ведутся параллельно. Уже к первому сентября 1901 года снос всего старого комплекса строений был завершен.
К моменту подачи прошения о сносе Шехтель в общих чертах завершил уже проект особняка. В первой половине августа были подготовлены все основные чертежи - поэтажные планы, эскизы фасада в цвете. 10 августа помечен эскиз фасада, принятый за основу при строительстве. 18 сентября - поэтажные планы.
Первоначально Шехтель подготовил для заказчицы три варианта фасада. Два из них представляют собой осуществленную в итоге композицию, различаясь лишь наличием дополнительного входного тамбура, развернутого к переулку (не осуществлен). Объем здания трактуется как призматическая структура с широким ризалитным выступом по центру, имеющим башнеобразное завершение. Ключевой выразительный элемент фасада - огромное двусветное окно-витраж. Цветовое решение строится на сочетании зеленоватых поверхностей кирпичных стен и светло-серых штукатурных откосов и поясов. Вероятно, вариант без тамбура был принят не сразу - так, в проекте по устройству канализации 1902 года поэтажные планы все еще сохраняют этот дополнительный объем.
Композиционное решение третьего проекта фасада основывается на том же основном структурном элементе - центральном башенном ризалите с двусветным окном. Повторяется и цветовое решение. Однако, меняется общее распределение архитектурных масс. Здание как будто составлено из нескольких разновеликих объемов, сгруппированных по продольной оси. Каждый «блок» имеет собственное завершение. Третий вариант фасада уступает в выразительности и ясности, что и стало причиной его отклонения.
Проектирование и строительство особняка осуществлялось одновременно и в сжатые сроки. Реализация работ опережала процесс согласования. Так, например, разрешение на слом всех построек было выдано уже после того, как все строения были разобраны. Подобным же образом утверждалась инженерная документация: исполнительный чертеж на устройство канализации во владении был апробирован Строительным отделением московской думы 5 марта 1903 года - через месяц после ввода дома в эксплуатацию. В начале 1903 года особняк был закончен отделкою. По случаю «новоселья» был устроен торжественный прием с обедом, меню которого собственноручно было оформлено Шехтелем («Меню праздничного обеда по случаю новоселья 6 февраля 1903 года»).
Строительство хозяйственного корпуса было завершено несколько позже, вероятно, только в конце 1903 года. Поставленный по западной границе владения «Г»-образный флигель представлял собой два помещения, разделенных между собой крытым двориком. Протяженное помещение конюшни на двенадцать стойл завершалось сенником под мансардной кровлей с окном. Через несколько лет конюшня была переоборудована, часть ее помещений занял гараж. Угловая часть была полностью изолирована и использовалась как каретный сарай. Короткая правая часть вмещала в себя помещения для прислуги - черную кухню, прачечную, каретный сарай. На втором этаже находились три жилых комнаты для прислуги. В особняке Дерожинской были использованы новейшие на тот период инженерные технологии, обеспечивающие все блага городского комфорта. В особняке было устроено паровое отопление, приточная и вытяжная вентиляция, канализация и водопровод, проведено электричество. Дом был телефонизирован. В подвале дома располагалась котельная, которая соединялась с комнатами посредством специально заказанных труб. Пол и стены обогревались калорифером. Некоторые отопительные приборы (чугунные батареи второго этажа) сохранились до настоящего времени. Отдельно были устроены несколько каминов в комнатах первого этажа.

Отопление и канализация в особняке были рассчитаны и реализованы фирмой Залесского и Чаплина. Эта фирма являлась постоянным исполнителем работ на всех объектах Шехтеля. Совладелец фирмы В.Чаплин (1859-1931) был крупнейшим специалистом в области отопительно-вентиляционной техники. Известность ему принесло изобретение системы водяного отопления. Кроме того, он рационализировал системы вентиляции и калориферного отопления. Кроме превосходной системы отопления в особняке была уникальная по тем временам система освещения, выполненная фирмой Эрихсона.

В доме два этажа и подвал. Первый этаж отводился под приемные помещения и частную жизнь семейства, второй - исключительно под частную. Подвал занимали хозяйственные помещения и комнаты прислуги, хотя и в нем размещалась довольно большая бильярдная. В первом этаже помещался зал приемов, называвшийся в то время холл, столовая, малая гостиная и хозяйские комнаты - спальня, кабинеты, ванные комнаты. Во втором этаже предполагалась разместить детские комнаты, комнаты гувернанток и учебные классы. Там же, во втором этаже у черной лестницы располагалась кухня. Мебель, а также стеновые панели, двери и деревянные лестницы были заказаны на фабрике Шмидта, камины выполнялись в мастерской Кутырина. Вся осветительная арматура, декоративное ламповое стекло, а также бронзовые вентиляционные решетки, ручки дверей и пр. изготавливались в мастерской братьев Вишневских. Интерьеры особняка Дерожинской были в целом завершены к весне 1903 года. Отделка шла параллельно с окончанием строительства.
Интерьеры предполагалось украсить живописными панно. Это намерение известно по многочисленным эскизам, сделанным для встроенной мебели и каминов особняка. После опыта работы с Врубелем над морозовскими особняками и разработкой готических тем, Шехтель обратился к романтическому образу русской усадьбы. В сохранившихся рисунках зодчего встречаются десюдепорты с набросками в манере Борисова-Мусатова или Богаевского.
В своих эскизах Шехтель разрабатывал тему живописного оформления двух парадных помещений первого этажа - центрального холла и столовой. В частности, в столовой живописные фрагменты включались в ансамбль встроенной мебели, при этом стеновые панели декорировались, вероятно, майоликовыми вставками. В процессе согласования с заказчицей общее решение интерьеров переменилось -живопись и майолика были убраны, что привело к изменению общей цветовой гаммы помещений. Оштукатуренную часть стен над стеновыми панелями в столовой заполнил орнаментальный фриз, тогда как второй ярус стен холла так и остался просто оштукатуренным.
В 1904 году, после того, как архитектурная отделка особняка была закончена, наступило время для решения живописной части. Предполагалось, что фресками будет занята всю верхняя часть стенных поверхностей центрального холла. Площадь росписей должна была составлять немногим менее 250 кв. м.
Вероятно, первоначально Шехтель обратился к И.Э.Грабарю. Грабарь с увлечением говорил о предполагавшемся заказе, но после того, как заказчица снизила сумму оплаты в два раза (с 10 до 5 тыс. рублей), он с сожалением отказался от выполнения этой работы. Сразу после отказа Грабаря заказ на выполнение панно для дома Дерожинской (вероятно, за те же пять тысяч) согласился взять Виктор Эльпидифорович Борисов-Мусатов. Приглашение и того, и другого художника состоялось по инициативе Шехтеля, хорошо знавшего обоих по работе в Комиссии по созданию музея изящных искусств имени Александра III (1898-1912 гг.).

Борисов-Мусатов с воодушевлением оценивал перспективы своей работы над таким масштабным проектом. В письме Грабарю от 10 июня 1905 года он пишет: «Буду в Москве после 17-го и остановлюсь у Ульянова. Привезу этюд для Дерюжинской. Весной ничего не успел». Художник выполнил эскизы, но осуществить их в натуре ему не пришлось. «Заказ с моими фресками не состоялся, - писал Борисов-Мусатов А.В.Щусеву в том же 1905 году, - хотя эскизы удались, как говорят. Но барыня, вероятно, думала, что я ей сделаю их для своего удовольствия - задаром. Поэтому половину их я продал в Третьяковку, а остальные два (увы?), по-моему, лучшие, оставил для Парижа». 8 другом письме он вновь сетует на неудачу: «Моя фреска потерпела фиаско... Сделал я четыре акварельных эскиза, и они всем очень понравились... Владелица же палаццо, где нужны эти фрески, благородно ретировалась, предложив за ни гроши» (письмо к А. Бенуа).

История владения...... тесно связана с личностью его владелицы - Александры Ивановны Дерожинской (урожденной Бутиковой). Александра Ивановна Дерожинская - дочь известного суконного фабриканта Ивана Бутикова, рогожского старообрядца. И.П. Бутиков еще в середине XIX века купил небольшой участок в Москве, недалеко от Остоженки на берегу Москвы-реки, и построил там крупную текстильную фабрику (расположение фабрики закрепилось в названии одного из остоженских переулков - Бутиковский. На фабрике в Москве работали 3200 человек, там было бумаго-, шерсто-, шелкопрядильное и красильное производства, где выпускали саржу, сатин и камлот. Доходы от предприятия составляли около 1 миллиона рублей. Уже к 1851 г. Бутиков получил звание купца второй гильдии и являлся казначеем Хамовнического отделения общества помощи бедным. Фирменный магазин его располагался на Мясницкой, а сам Бутиков проживал в собственном доме недалеко от фабрики (Второй Ушаковский пер).
После смерти И.П. Бутикова в начале 1880-х гг., часть его миллионного состояния переходит по наследству его единственному сыну Степану Ивановичу, который не смог успешно продолжить семейное дело. К концу 1890-х г. была продана большая часть владений Бутикова - подмосковные усадьбы, магазин на Мясницкой. Фабрики и мануфактуры были на грани разорения.
Вторая часть наследства, заключавшаяся в основном в московской и подмосковной недвижимости, переходит его жене Анфисе Федоровне Бутиковой, а после ее смерти в 1890 году - дочери Александре.
В 1893 году шестнадцатилетняя Александра Ивановна Бутикова выходит замуж за видного промышленника, финансиста и известного в будущем политического деятеля Павла Павловича Рябушинского (1871-1924). Рябушинские были соседями Бутиковых по Ушаковскому переулку. От этого брака Бутикова имела сына Павла, который при разводе в 1900 году остался с отцом.
В 1901 году Бутикова выходит замуж за Владимира Валериановича Дерожинского. Семья Дерожинских принадлежала потомственным военным. Их финансовое положение не могло быть сопоставлено с купеческими капиталами - в их собственности находились лишь незначительные имения в Воронежской губернии. Его отец, полковник Валерий Филиппович Дерожинский, преподавал в Николаевской Академии генерального штаба в Петербурге. Владимир Дерожинский - поручик Николаевского лейб-гвардии конного полка, под руководством Великого князя Дмитрия Павловича, причем за особую доблесть его имя было «записано на мраморную доску почета».
После отставки в 1896 году «назначен чиновником особых поручений VII класса при Московском обер-полицмейстере Трепове, с зачислением по армейской кавалерии и переименованием в ротмистра». Вскоре получил чин надворного советника. После развода с женой (ок. 1910 г) жил в Москве, работал присяжным поверенным. Умер в 1919 году.
Около 1910 года Дерожинская выходит замуж за Ивана Ивановича Зимина - директора «Товарищества Зуевской мануфактуры». Зимины, как и Бутиковы, и Рябушинские, являлись старообрядцами. Это были одни из крупнейших российских текстильных фабрикантов. Одновременно эта фамилия известна т.н. «Частной оперой Зимина», созданной С.И. Зиминым, братом И.И. Зимина. Сам Иван Иванович не принимал прямого участия в руководстве оперой, однако, являлся ее основным акционером. После женитьбы на А. Дерожинской Зимин переселяется в ее особняк. Этот брак дал начало слухам об оперной карьере Дерожинской, что не соответствует истине.
Александра Дерожинская вероятно, была весьма способна к ведению финансовых дел и управлению текстильным хозяйством. В 17 лет, после смерти матери, она унаследовала свою часть, включавшую дома в Москве и подмосковные имения. Большая часть наследства, включавшая фабрики, мануфактуры и магазины, как уже было сказано, отошла ее брату Степану. Однако, после неудачного ведения дел братом, производство было на грани краха. После смерти брата, не имевшего детей, Дерожинская наследует и эту часть семейного бизнеса (около сер. 1900-х гг.). Под ее руководством предприятие выходит из кризиса и освобождается от долгов, хотя и не приносит как ранее больших доходов. Отныне она - первое лицо в правлении и дирекции Товарищества мануфактур Ив. Бутикова. В управление компанией Дерожинская сначала вводит своего мужа Влад. Валер. Дерожинского (сохранившего это место и после развода), а затем, после выхода замуж за И.И. Зимина, привлекает и его в качестве официального финансового советника.
Полное отсутствие сведений в периодической печати тех лет объясняется тем, что Дерожинская не давала светской хронике поводов для комментариев. В отличие от большинства дам своего круга, она не участвовала ни в великосветских балах, ни в благотворительных мероприятиях. Светская хроника того времени эту фамилию не упоминает вовсе.
Судьба Дерожинской после 1917 года неизвестна.
Сразу после национализации в 1918 году особняк занимает Культурно-просветительское общество Украинской Рады. В 1919 году здесь уже размещается внешкольный отдел Наркомпроса, заведующей которым была Н.К. Крупская, а ее заместительницей З.П. Кржижановская. Уже в следующем году Наркомпрос переехал на Сретенку, а здание некоторое время пустовало. По неподтвержденным данным, в это время здесь находился редакционно-издательский отдел Главполитпросвета.
В конце 1921 года здание передают норвежскому полномочному представительству во главе с Ф. Якхельном. Представительство было образовано в соответствии с торговым соглашением от 2 сентября 1921 года. Дипломатического статуса это представительство не имело и ведало лишь торговыми отношениями. Миссия размещалась здесь до конца 1923 года. После признания Норвегией СССР в 1924 году норвежская миссия стала посольством и переехала в другой особняк.
В 1924 году дом продолжает числиться в ведении Бюробин (бюро по обслуживанию иностранцев). Здание, вероятно, пустует. В это время переоборудуется часть дворового флигеля, где устраивается сушилка для строительных пиломатериалов.
В 1925 в особняк вселили китайскую дипломатическую миссию, размещавшуюся до того в номерах гостиницы «Савой». Через три года миссия была преобразована в посольство, сохранив за собой особняк Дерожинской. В здании были устроены канцелярии, а также жилые апартаменты посла и советника Китайской республики. За более чем тридцатилетнее пребывание китайской дипмиссии в этом здании первоначальные интерьеры претерпели заметные изменения. Холл был разделен перекрытием на два этажа, частично были разобраны камины, демонтированы бра и плафонные светильники, исчезла мебель и некоторые стеновые панели, закрашены или заклеены росписи. В результате этой трансформации некоторые помещения потеряли свой оригинальный вид.
В 1959 году особняк был передан посольству Австралии।